Ты мне не пара? - Страница 31

Уверенность Элины, что она в силах оградить ребенка от всего плохого, позволяла ей бороться со страхом. Она ни о чем не беспокоилась, за исключением тех ночей, когда просыпалась от толчков ребенка в своем чреве. Ей казалось, что ему известно, какая участь его ждет. Но через несколько минут, глядя на спокойный лунный свет, проникающий сквозь окна, она успокаивалась.

Однако иногда перед глазами вставала последняя сцена, разыгравшаяся в квартире Бернарда, и тогда Элину начинал бить озноб. Она снова видела Сильвию в объятиях Бернарда, вспоминала его лицо, его внезапно расширившиеся глаза, когда он заметил, что она наблюдает за ним из конца холла, его кивок головы, приказывающий ей скрыться в спальне, сгинуть с глаз.

Ворочаясь на кровати, она возрождала в памяти их голоса, смех Сильвии. Был ли он торжествующим? Как долго все это продолжалось после того, как за ней закрылась входная дверь? Исчезнув с его глаз, она поняла, что абсолютно одинока.

Элине тогда не потребовалось много времени, чтобы запихнуть свои пожитки в чемодан и нацарапать записку: «Мне требуется время, чтобы осмыслить происшедшее. Что будет дальше — не знаю». Записку она закончила словами: «Пожалуйста, пойми, что я вынуждена побыть одна».

Конечно, она поступила правильно, но это не смягчило горечи. Элина повернулась на бок и подумала о том, что зима идет на убыль. Скоро весна. Почки на сливовом дереве набухли, вот-вот распустятся первые цветы.

И все же одиночество, как открытая рана, постоянно саднило. Все время ее одолевало желание увидеть Бернарда, прикоснуться к нему. Это желание преследовало ее даже во сне. Но еще более болезненным было пробуждение. С каждым наступающим днем память о нем становилась все острее и острее.

Она написала письмо родителям. Сообщила, что с ней все в порядке, домой думает вернуться через пару месяцев. Она ничего не написала о том, что ждет ребенка, не желая доставлять им лишних волнений. В случае, если Бернард почувствует необходимость самому приехать за ней, она как бы между прочим напомнила адрес Нила, который всегда хранил ее секреты.

Элина подружилась с соседкой — Элизабет Штейн, сметливой вдовой лет шестидесяти. Когда Элизабет узнала, что Элина ждет ребенка в сентябре, она с энтузиазмом принялась готовить приданое, вязала ползунки, носочки, крохотные кофточки.

Приязнь между двумя женщинами росла, вероятно, потому, что обе были одиноки. Накануне оговоренного дня свадьбы Элина рассказала соседке о своих взаимоотношениях с Бернардом, а рассказав, почувствовала вдруг некоторое облегчение. Какое счастье, что она могла поделиться своей болью с таким мудрым человеком, как Элизабет.

— Ты выдюжишь, все наладится, — ободрила она Элину. — Мы, женщины, способны вынести все напасти, которые сваливаются на наши головы. Частица этого человека всегда будет с тобой — в твоем сыне или дочери. Гляди ясными, открытыми глазами в будущее ради ребенка.

В один из теплых апрельских дней Элина купила подержанную машину. Это дало ей возможность познакомиться с историческими местами Уэльса. Она открыла для себя разбросанные тут и там маленькие живописные городки.

Очень медленно душевные раны Элины затягивались. Она стала гораздо спокойнее относиться к тому факту, что по прошествии восьми недель Бернард так и не попытался разыскать ее. Теперь она лишь горько усмехалась, вспоминая о его клятвах никогда не оставлять ребенка без своей заботы. Теперь, должно быть, думала она, Сильвия с Бернардом уже сыграли свадьбу.

Но мы справимся и без него, мысленно обращалась Элина к своему будущему ребенку. Одиночество нам не грозит. Мы всегда будем неразлучны и совсем скоро отправимся домой, и ты познакомишься со своими бабушкой и дедушкой. Все будет хорошо. Клянусь.

Намерения Бернарда как можно скорей разыскать Элину натолкнулись на препятствия. Сначала ее родители ничего не захотели ему сказать; потом, когда он выяснил, что Элина в Англии, ее брат всячески уходил от прямого ответа, но в конце концов с большой неохотой дал ее адрес. Сразу же после этого Бернард появился возле дома Элизабет.

— Кого вы разыскиваете, молодой человек? — поинтересовалась дама, поразив незнакомца великолепной дикцией. — Мисс Таннер нет дома. И не стоит ломиться в мою дверь, как в свою.

Бернард отступил на шаг, чтобы рассмотреть глаза почтенной пожилой женщины. Либо дама была под два метра ростом, либо она стояла на ступеньке лестницы.

— Простите, — как можно вежливей сказал он, — не знаете ли вы, когда она вернется?

На него глянули из-под очков суровые голубые глаза.

— А если б и знала? Что с того?

Поняв, что не добьется ничего определенного, Бернард решил изменить тактику.

— Пардон, мадам. Не сочтите за назойливость, но мне непременно надо как можно скорее ее увидеть.

— Ага, вы, видимо, отец ее будущего ребенка, — догадалась пожилая матрона, глядя на него так, словно он до смерти досадил ей, как гвоздь в туфле. — Вы и есть тот самый человек, кто заварил кашу и не намерен ее расхлебывать. Может, я не права?

Отступив еще на шаг назад, Бернард уставился на Элизабет, недоумевая, что же наговорила ей Элина, отчего старая карга встречает его с такой неприкрытой враждебностью.

— Мда, — протянул он. — Я не уверен, что вы имеете в виду, говоря о каше, но в одном вы правы — я действительно отец ребенка.

Старуха исчезла так быстро, словно растаяла в воздухе. Минуту спустя она появилась перед воротами, ведущими в сад.

— Долго же вы собирались сюда, — проскрипела она. — Видно, не спешили разыскать, где она прячется.